Семантические Механизмы Вторичной Сигнификации И Ее Виды

Все эти представления во многом близки к идеям Л. Петр Испанский использовал общий термин «significatio», который приблизительно соответствовал понятию «значение» и определялся как «представление вещи через условный голосовой звук». Этот термин являлся переосмыслением определения Аристотеля, который благодаря достижениям психологических учений рассматривался как представление вещей – продуктов разных ступеней человеческого познания, а не одного чувственного образа.

Верхнего уровня в схеме «единиц» анализа (деятельность, действие, операция, психофизиологические реализаторы деятельности), психология сотрудничает с философской методологией, а также с комплексом общественных наук — социологией, историей, этнографией, археологией и т. Одна за другой появляются пограничные дисциплины — социальная психология, этнопсихология, историческая психология, палеопсихология и т. Через такие единицы, как «операция» и «психофизиологические реализаторы», удается построить мост с естественными науками о человеке — биологией, нейрофизиологией и т. Принцип зависимости познания от места отражаемого объекта в структуре деятельности, от его связи с мотивами, целями и условиями осуществления деятельности выступил в исследованиях творческого мышления человека (О. К. Тихомиров, А. Я. Пономарев), восприятия (Л. А. Венгер). Этот принцип также лег в основу выделения двух классов эмоциональных явлений — ведущих устойчивых эмоциональных явлений личности, открывающих человеку смысл его мотивов; производных эмоциональных явлений, в частности эмоций успеха и неуспеха, возникающих при достижении или недостижении целей действия человека в конкретной ситуации (В. К. Вилюнас). Этот принцип представляет собой один из важных принципов деятельностного подхода и обладает далеко еще не исчерпанным объяснительным потенциалом.

Звуковая субстанция языка обретает имманентность материальной вещи, выпадает в область, где ещё нет (если можно говорить о каком-то «еще») ни первого членения на смысловые единицы), ни, может быть, даже и второго на смыслоразличительные единицы). При этом звуки и даже буквы мыслятся как атомы субстанции, неотличимой от субстанции тела. Остроумие потому столь необходимо включается в символический обмен, что оно связано с символическим (а не экономическим) модусом наслаждения. Если бы это наслаждение возникало из-за «психической экономии», то было бы непонятно, почему от этой «высвобождённой» психической энергии нельзя смеяться в одиночку, или же первым.

Типичное для наших дней иллюзорное понимание вытеснения, когда бессознательное описывается как содержание, как сила. Настоящий триумф формы — ограничить отрицаемое ей как содержание, замкнуть его, подчинив целям выражения содержания или воскрешения сил. Метафора — всего лишь перенос из одного поля смысловой ценности в другое, вплоть до «поглощения сообщением множества текстов (смыслов)» (Кристева). Поэзия же предполагает обратимость одного поля в другое, а следовательно и отмену соответствующих смысловых ценностей. В то время как при метафоре смысловые валентности смешиваются, взаимно имплицируются, интертекстуализируются в ходе «гармонической» игры («тайных созвучий языка»), в поэтическом наслаждении они аннулируются — радикальная амбивалентность есть не-валентность. Иначе и не может быть, когда поэзию рассматривают лишь как обособление одной из функциональных категорий дискурсивного строя.

Таким образом, ни инстинкты, ни сумма внешних восприятий, ни совокупность непосредственно переживаемых состояний сознания не могут обеспечить человека устойчивой, четкой и адекватной системой ориентации. Во-первых, человек не имеет достаточно сильных инстинктивных побуждений, которые у животных образуют естественную систему ориентаций в природе. Обладая разумом, человек способен “дистанцироваться” от собственных переживаний и от наблюдаемых им явлений, способен активно, свободно, сознательно к ним относиться. Воодушевившись культурными идеалами, он может преодолеть в себе любое инстинктивное побуждение, боль, страх смерти, одиночество.

Оно всегда возникает из проступающего при этой операции либидо, из «говоримого» в глубине фантазмов, из высвобождающихся аффектов. Одним словом, весь этот языковой материал уже изначально нацелен на позитивную трансформацию (в данном случае — транскрипцию), он изначально подлежит интерпретации, как бы обволакивающей его своим аналитическим оправданием.223 Эта «Вещь» скрывается и скрывает нечто другое. В общем, нет больше эквивалентности, но нет и амбивалентности, то есть растворения знаковой ценности. В этом отличие психоанализа от поэзии, где эта утрата ценности носит радикальный характер. В ней больше нет даже и отсутствующей ценности, которой питалось бы остаточное означающее в форме симптома, фантазма или фетиша. Объект-фетиш не поэтичен, именно потому что он непрозрачен, более любого другого ценностно насыщен, потому что означающее в нём не распадается, а, напротив, застывает, кристаллизуется ценностью, навеки погребенной и вечно галлюцинируемой как утраченная реальность.

Функция Значения Сигнификации

Он не «сосредоточен» на себе самом, он рассредоточивается по отношению к себе. Он разбивает весь процесс логического конструирования сообщений, полностью разрешает зеркальную структуру знака, делающую его знаком, то есть внутренне полным, самоотражающимся, сосредоточенным на себе самом и в этом смысле действительно неоднозначным. Поэзия — это утрата такой зеркальной замкнутости знака и сообщения.

В общетеоретическом плане понятие вторичной сигнификации дополняет и уточняет представление о сигнификате как структурированной части плана содержания (контенсионала), отличной от интенсионала, десигната, «наивного понятия» и пр. Исходя из противопоставления сигнификации и денотации как описания общего и указания на единичное, любую информацию, передаваемую в терминах признаков, даже если она касается предметной отнесенности слова, его экстенсионала, мы связываем с сигнификацией, подразделяемой в зависимости от источника происхождения на первичную и вторичную. В противоположность Соссюру, который не задавался вопросом о поэтическом удовольствии, да и вообще о какой-либо причинной или целевой обусловленности описываемых им явлений, Фрейд занят функциональным анализом, создаёт теорию наслаждения. Работа над означающим всё время соотносится в ней с исполнением желания. И эта теория наслаждения носит экономический характер. Острота идёт к цели высказывания быстрее, укороченным, спрямленным путём, и в ней высказываются такие вещи, «высвобождаются» такие значения, которые иначе могли бы быть высказаны только ценой значительных сознательно-интеллектуальных усилий; это сокращение психического расстояния и является источником наслаждения.

Содержание

Форма и содержание анаграммы образуют здесь необыкновенно тесное единство. Более того, если либо среди гласных (в стихе с нечётным числом слогов), либо среди согласных образуется какой-либо ни к чему не сводимый остаток… то, вопреки ожиданиям, этот остаток, хотя бы даже простое «е», вовсе не списывается со счета — он возникает вновь в следующем стихе как новый остаток, соответствующий избыточности предыдущего стиха. По аналогии с классификацией фразеологических единиц Н. 75] мы делаем попытку создать свою типологию ТС с точки зрения их семантической слитности, поскольку видим в этом перспективу для дальнейшего исследования.

Этот принцип пережил по крайней мере два своих рождения. Нашего века он был замечен когнитивными психологами, которые начали осознавать тот факт, что нельзя построить психологию познавательных процессов в рамках информационного подхода с его схемой «вход — выход», оставив за скобками реальный содержательный процесс взаимодействия человека с миром. Имеется обширный класс слов, как вещных, так и признаковых, в значении которых содержится указание на сферу их референтной приложимости. Явления этого рода теоретически описываются в терминах «связанного значения», «лексических солидарностей», «инкорпорации», «инкапсуляции», «пресуппозиции», «лексических параметров», «скрытого компонента значения» и др. Деятельностный подход как конкретно-научная методология изучения человека в психологии позволяет вписать через категорию «деятельность» предмет психологии в различные науки, изучающие человека (Э. Г. Юдин). При помощи понятия «особенная» деятельность, т.

Отмена в этот миг сверх-Я, отмена усилий, которыми приходится поддерживать дисциплину принципа реальности и рациональности смысла, означает не просто отмену вытесняющей инстанции в пользу инстанции вытесненной, но одновременное упразднение их обеих. Это и есть поэтическое начало остроумия и комизма, идущее дальше навязчивого воскресения фантазма и исполнения желания. Журнал «Тель кель» в своих научных публикациях заходит дальше в деконструкции знака — вплоть до полного «освобождения» означающего. Долой зависимость от означаемого и сообщения — никакой «полисемии», множественным оказывается само означающее.

Оглавление Диссертации Кандидат Филологических Наук Сергаева, Юлия Владимировна

В результате возникают дискуссии о том, например, может ли психология строиться только на одной категории — категории деятельности или она должна включить в свой фундамент и такие базовые категории, как «общение», «личность» и т. Взаимоотношения между «деятельностью» и «общением» в психологических исследованиях, их тесная взаимосвязь подробно освещены в психологии (Г. М. Андреева, А. А. Бодалев, А. В. Петровский). При анализе же «деятельности» и «общения» в методологическом плане следует иметь в виду, что «деятельность» и «общение» — равноправные конкретные проекции методологии деятельностного подхода на психологическую реальность. И конкретная «деятельность» (например, игра) и «общение» (например, интимно-личностное общение между подростками) приводят к формированию образа мира и межличностных отношений человека.

• Например, значение “деньги” или “стоимость” передается звуком, словом, условными знаками или видом банковского билета, видом золота.
• В другие времена года одна из дуг больше другой в зависимости от времени года и широты места.
• Значения как таковые не содержат в себе информации.
• Одно и то же «движение» может означать и «движение», и «действие», и «поступок».
• То есть универсальный разум человека воспринимает и понимает универсальность реальности, которая может выражаться в универсальном языке.
• Он не «сосредоточен» на себе самом, он рассредоточивается по отношению к себе.

То же касается и поэзии, для которой характерно оперирование ограниченным корпусом означающего и стремление к его полному разрешению. Именно потому, что поэзия (или первобытный языковой ритуал) стремится не к производству означаемых, а к исчерпывающему истреблению, циклическому разрешению знакового материала, она и задаёт себе закономерно ограниченный корпус рабочего материала. В таком самоограничении нет никакой скованности и дефицита — это фундаментальное правило символического. И обратно, неисчерпаемость нашего дискурса связана с правилом эквивалентности и линейности — так же как бесконечность нашего производства неотделима от перехода к эквивалентности в меновой стоимости (такая линейная бесконечность питает собой, в каждый момент развития капитала, одновременно и реально данную бедность и фантазм финального богатства).

Список Литературы Диссертационного Исследования Кандидат Филологических Наук Сергаева, Юлия Владимировна, 1998 Год

Во введении обосновываются актуальность и научная новизна работы, формулируется основная цель и задачи исследования, определяется методика, теоретическая значимость и практическая ценность проделанной работы, излагаются положения, выносимые на защиту. Несмотря на то, что термин «сигнификация» ведет свое происхождение от семантических концепций логиков-схоластов средневековья, за долгую историю своего существования он не устоялся в общепризнанном значении, и это понятие до сих пор нуждается в уточнении. Интересна в этой связи концепция «центральной зоны» культуры С.В. Центр уника­лен и является выражением некоего общего содержания. Содержанием центральной зоны этни­ческой культуры выступают этнические константы, лежащие в бессознательном слое психики и включающие 1) локализацию источника зла (образ врага); 2) локализацию источника добра (образ себя, образ покровителя); 3) представление о способе действия, при котором добро побеждает зло.

Личностный смысл связывает значения «с реальностью самой его жизни в этом мире» (Там же). Леонтьев отмечает, что носителями значений выступают предметы материальной и ду­ховной культуры, нормы и образы поведения, закрепленные в ритуалах и традициях, знаковые си­стемы и прежде всего – язык . Леонтьева, в значении зафикси­рованы общественно выработанные способы действия с реальностью и в реальности.

Оно может быть как теоретическим, так и практическим. Но есть деятельность, которая по содержанию близка к познанию, но в то же время не совпадающая с ним. Это деятельность, связанная с наименованием, обозначением, оценкой, приданием какого-либо смысла явлениям с целью определения их места в структуре жизнедеятельности человека. Это деятельности соответствует функция культуры, которую можно назвать функцией сигнификации (от англ. signification - значение, значимость, придавать значение чему-либо), или функцией значения.

Текст Диссертации На Тему "семантические Механизмы Вторичной Сигнификации И Ее Виды"

Леонтьева непосредственно указывают нам на то, что в самой структуре образа мира, систе­ме значений и личностных смыслов кроется обоснование его этнопсихологических особенностей. Многонациональность современного общества и включенность в процесс образования пред­ставителей различных культур ставят перед психологией задачи исследования особенностей обра­за мира различных групп населения, поиска эффективных стратегий межкультурного взаимодей­ствия. В связи с этим особенно актуальным становится вопрос о культурной и этнической специ­фике образа мира, т. Данная категория значима для раскрытия особенностей сознания человека, закономерностей взаимодействия человека с миром. В поэзии же, напротив, язык обращается на себя для самоупразднения.

Жан Бодрийяр: Символический Обмен И Смерть Vi Истребление Имени Бога

Из-за неосознаваемого мотива личности «избегание встречи с неприятным семейством» осознаваемая цель действия «купить шкатулку» привела к вытеснению связанных с этим мотивом знаний из памяти, к их забыванию. Сама сущность человеческой памяти состоит в том, что человек активно запоминает с помощью знаков. О поведении человека в общем виде можно сказать, что его особенность в первую очередь обусловлена тем, что человек активно вмешивается в свои отношения со средой и через среду изменяет свое поведение, подчиняя его своей власти».

Значение Слова "сигнификация"

С устранением всякой трансцендентности остаётся одна лишь грубая, непрозрачно-«объективная» материя, субстанциальное образование, молярный или же молекулярный фундамент из камня или слов. Но как же не заметить, что это лишь последняя, наиболее изощрённая уловка идеализма — заточить все отрицающее его в этой неподатливой субстанциальности, тем самым узаконив его как своего референциального противника, как своё алиби и зафиксировав его в «эффекте» реальности, каковой есть лучшая опора для идеалистической мысли. «Вещь», «субстанция», «инфраструктура» и «материя» никогда и не имели другого смысла. В ту же самую ловушку контрзависимости от идеализма попадает и «материалистическая» теория языка. Неверно, что слова, выйдя из режима репрезентации и потеряв знаковую обусловленность, становятся «вещами», воплощая собой некий более фундаментальный статус объективности, большую реальность, возвращаясь на стадию конечной инстанции.

При сочинении стиха поэт пользуется звуковым материалом, содержащимся в некотором слове-теме… В стихе или нескольких стихах анаграмматизируют одно слово (как правило, имя собственное — имя бога или героя), стремясь воспроизвести прежде всего последовательность его гласных. «Вслушиваясь в латинский сатурнийский стих или двустишие, Ф. Де Соссюр слышит, как в них одна за другой встают фонемы некоторого имени собственного» (Старобинский). Значение возникает в уме, когда человек видит предмет или читает фразу.

Таким образом, мы вносим определённый вклад в развитие теории сигнификации и терминологии. Терминологические выражения номинативного характера являются сочетаниями слов, идентичными лишь определённой части предложения. Они всегда выступают в качестве словесной формы того или иного понятия и, подобно словам, выполняют в языке номинативную (сигнификативную) функцию. По характеру слитности компонентов и общему значению терминологическое выражение ничем не отличается от свободного словосочетания. Оно не только является семантически членимым, но и состоит целиком из слов со свободным значением. От ТС оно отличается тем, что в нём нет слов со связанным значением.

В конкретно-исторической ситуации одна из этих сфер жизни человека в обществе может приобрести большую ценность, занять большую территорию в социальном образе жизни. Отсюда и возникает оправданный интерес к ее более конкретному исследованию. При этом, однако, в методологическом плане отправным пунктом по-прежнему остается бытие человека в мире и метод анализа преобразовании психики в движении предметной деятельности (будь то игра, общение или труд и т. п.). Может показаться, что более радикальный подход к языку невозможен.